В Госдуму внесен законопроект о сокращении рабочего дня на один час перед выходными. Его автор – сенатор от Ульяновской области, член комитета Совфеда по науке, образованию и культуре Айрат Гибатдинов. На первый взгляд, его начинание выглядит безусловным благом для трудящихся, перед которыми замаячила перспектива получить дополнительное время на отдых и личную жизнь. Но дьявол кроется в деталях: в частности, работодателям придется увеличить расходы на фонд оплаты труда, чего они точно не захотят делать.
Инициатива предусматривает внесение соответствующих поправок в Трудовой кодекс, согласно которому рабочая неделя составляет не менее 40 часов. Теперь должна быть 39. Как выяснил свежий соцопрос, проведенный одним из крупных рекрутинговых агентств, идею поддерживают 61% россиян, отвергают напрочь лишь 16%, еще 23% не определились с оценкой. Основной довод «за» звучит так: «Люди будут многое успевать, больше времени проводить с семьей». Основное опасение: «Зарплата сократится, а переработки останутся».
В опросе участвовали 1600 человек старше 18 лет, работающие полный день по графику пятидневной 40-часовой рабочей недели с выходными в субботу и воскресенье. 70% респондентов в пятницу отрабатывают «от звонка до звонка», у 28% работодатели сократили время работы в пятницу на один час, еще 2% опрошенных в пятницу работают меньше на два или три часа. По словам пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова, в Кремле не обсуждают тему короткого дня в пятницу: «Неизвестно, чтобы какая-то позиция на этот счет была сформулирована».
«В принципе, любые инициативы, направленные на сокращение рабочего дня, несут в себе положительное зерно, — рассуждает профессор Финансового университета при правительстве РФ Александр Сафонов. — Чем меньше мы работаем, тем меньше вероятность появления профессиональных рисков, заболеваний, больше времени остается на отдых, улучшается баланс между работой и личной жизнью. Но это — в идеале. А если спуститься с законодательных высот на грешную землю, возникает вопрос: за чей счет банкет? Работодатели не станут оплачивать выпавший рабочий час из своего кармана. Если идею удастся реализовать, они пропорционально сократят оплату труда. В условиях, когда у большинства граждан зарплата и так невысокая, это вряд ли понравится работникам».
Либо тогда работодателям придется изыскивать дополнительные кадры: одна сороковая – это 2,5% сотрудников. В условиях нынешнего жесточайшего дефицита рабочих рук в России провести такое замещение — мало реальная задача. Как напоминает Сафонов, в сельском хозяйстве, по самым скромным оценкам, не хватает 200 тысяч человек, в секторах здравоохранения и образования – около 150 тысяч, а всего в сфере занятости сегодня на 1,3 млн человек меньше, чем было в 2017 году. Восполнить потерю такого количества человеко-часов пока нереально. Да, за счет роста производительности труда еще можно как-то «поджаться» в производственном секторе, более оперативно используя оборудование, создавая резервы. Но подобный эксперимент в образовании, здравоохранении, науке приведет лишь к сверхурочным работам, положение о которых работодатель закрепит в новом трудовом договоре.
По словам профессора Алексея Зубца из Финансового университета, мера откровенно популистская и заведомо непроходная. Поскольку она приведет к росту стоимости рабочей силы на 2,5%, ровно на ту же величину должен быть увеличен фонд оплаты труда. Работодателям придется доплачивать сверхурочные, а выработка останется прежней. «Не представляю, — говорит Зубец, — как все это возможно в условиях текущего дефицита кадров и удорожания производственных процессов».
Чисто в законодательном плане никаких проблем с реализацией идеи быть не должно: достаточно внести изменения в Трудовой кодекс и другие нормативно-правовые акты. А дальше, отмечает ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН Сергей Смирнов, начинается содержательная часть вопроса: это — экономические интересы и структура занятости. В сферах материального производства (например, агрокомплексе) работодателю все равно, сколько времени вы работаете. Главное – результат. Но, скажем, в секторе общественного транспорта невозможно увеличить производительность труда, там этот «сокращенный» час критичен и должен быть восполнен кем-то еще – водителем автобуса или машинистом метропоезда.
«Кроме того, — напоминает Смирнов, — есть немало людей, которые не завязаны на рабочее время, а только на продукцию и чей-то заказ. Те же айтишники сами выбирают, сколько будут работать. Соответственно, с практической точки зрения законопроект неосуществим, с учетом всех сложившихся обстоятельств».
