28 августа в нашей стране в 75-й раз отметят День шахтера. О положении дел и главных трендах на российском энергорынке рассказал перед праздником Максим БАСОВ, генеральный директор АО «СУЭК», одной из крупнейших национальных угольных компаний.
— Максим Дмитриевич, разрешите в вашем лице поздравить всех работников угольной отрасли с Днем шахтера! С каким настроением встречают горняки свой профессиональный праздник? Не повесили нос от западных санкций?
— Шахтеры — не те люди, которые унывают из-за трудностей. В нашей работе без них не бывает. Был один набор проблем, теперь другой, но принципиально ситуация не изменилась. Да, закрылась Европа, ввела эмбарго на импорт российского угля, это неприятно. Но европейский рынок и не был для нас приоритетным. Европа уже несколько лет грозилась отказаться от угля и склоняла к этому все другие страны — не из-за российской спецоперации, а в связи с якобы вредным влиянием на изменение климата. Хотели еще в ноябре прошлого года на климатическом саммите в Глазго подписать декларацию о запрете на использование угля, не получилось, поскольку многие страны столкнулись с реальным дефицитом энергии. Но тенденцию-то эту мы отслеживали. Работали с нашими партнерами в других регионах — в Азии, Латинской Америке, Африке, расширяли поставки в восточном направлении, поэтому потеря европейского рынка не стала для нас катастрофической.
— Нельзя ли подробнее рассказать о рынках, на которых российский уголь по-прежнему остается востребованным?
— Если не брать политику, уголь, не только российский, востребован везде. В прошлом году, на фоне разговоров про запрет угля и спасение климата, потребление угля в мире выросло на 6% и поставило очередной рекорд — 7,4 млрд тонн. И остановить этот рост сейчас вряд ли возможно — население Земли растет, продолжается электрификация экономики, а в ряде стран полным ходом идет индустриализация. И заменить уголь во всех этих процессах просто нечем: ВИЭ слишком нестабильны и требуют сложной энергетической инфраструктуры, атом дорог, а природный газ не так просто доставить туда, куда требуется. Поэтому даже технологически развитая Европа, отказавшись от российского угля, вынуждена открывать свои законсервированные шахты и искать альтернативных поставщиков — прежде всего в США и Австралии. Вот уж кому действительно выгодны европейские санкции в отношении России.
Знаете, как росло потребление угля в Европе в прошлом году, до российской спецоперации? В Германии спрос на уголь вырос на 24%, во Франции — на 51%, в Италии — на 72%, а в Испании больше чем в 4 раза. Чтобы восполнить образовавшийся в результате санкций дефицит, Европе приходится увеличивать закупки угля на альтернативных рынках, буквально перехватывать уголь у других потребителей. А им, в свою очередь, приходится увеличивать экспорт из России. Других вариантов нет. Поэтому наши поставки в Китай, Южную Корею, Японию, Тайвань, Вьетнам, Турцию, Марокко, Индию остаются стабильными и даже растут, особенно в Индию. Более того, появляются и новые для нас клиенты, например в Бразилии.
Да и Европа, я думаю, тоже будет искать варианты сохранения какой-то части поставок из России. Австралийский или индонезийский уголь, возможно, более политически правильный, но его еще привезти нужно с другой стороны Земли. Уже сейчас цены на электроэнергию в Европе держатся на исторических максимумах, а к зиме могут вырасти еще больше. Это снижает конкурентоспособность европейской экономики, что беспокоит не только европейских политиков, но и простых граждан. Какой бы ни был высокий уровень жизни в Европе, но оплачивать счет в 2000 евро за энергию европейцам не хочется. Может, поэтому санкции в отношении российских энергетических компаний европейцы вводить пока не спешат.
— Получается, санкции способствовали увеличению спроса на уголь и появлению дефицита на рынках, которые до этого от нехватки угля не страдали? Можно сказать, что санкции стали для российских угольщиков подарком?
— Нет, для нас это серьезный вызов, а не подарок. Потерю премиального европейского рынка, в направлении которого у нас была создана самая развитая транспортная инфраструктура, подарком назвать нельзя. К тому же санкции ограничивают поставки оборудования и комплектующих из технологически развитых стран, без которых поддерживать текущий уровень добычи довольно сложно. Да и спрос на других рынках может сильно отличаться от европейского. Требуются другие марки углей, другая продукция, которая не была для нас приоритетной, — тот же кокс, металлургические угли, продукты глубокой переработки угля. Производить все это мы можем, но это большие капитальные затраты, да и логистика в направлении новых рынков тоже связана с дополнительными расходами на фрахт, строительство путей, расширение портов… Так что санкции для нас — это классический кризис, который, как мы знаем, несет и угрозы, и возможности.
— Расскажите подробнее о мерах, которые СУЭК принимает для снижения угроз и реализации возможностей, открывающихся на новых рынках.
— Мы просто стараемся не допустить выхода угроз на критически важный для производства уровень. Возникли проблемы с поставками оборудования — ускорили реализацию наших программ в сфере развития машиностроения, чем и так упорно занимались на протяжении нескольких лет. Даже специальный департамент в компании открыли. У нас неплохие производственные мощности в Сибири и на Дальнем Востоке России, на базе наших сервисных предприятий, они постоянно осваивают новые виды продукции, выпускают запчасти для конвейеров, экскаваторов, погрузчиков и другой техники, причем делают это на абсолютно мировом уровне. Я не припомню года, когда продукция одного из наших предприятий — Сиб-Дамеля из Кузбасса, Черногорского РМЗ из Хакасии, Артемовского РМУ из Приморья — не получала бы призовых мест на специализированных выставках горношахтного оборудования. Сегодня мы расширяем линейку продукции с помощью партнеров из Китая, Индии, Латинской Америки, переходим на российские аналоги, ищем альтернативных поставщиков. Участвуем в правительственных программах импортозамещения. Не хочет Запад поставлять нам технику — что ж, это проблема, но мы ее решим.
Кроме того, мы много занимаемся повышением эффективности производства, что важно для сохранения международной конкурентоспособности. У нас выстроена и продолжает совершенствоваться современная система управления качеством углей в Бурятии и Кузбассе, внедряются системы геопозиционирования на шахтах, важные для сокращения травматизма, идет роботизация и автоматизация целого ряда процессов.
Что касается новых рынков, мы тоже не ждем, что клиенты сами к нам побегут. Стараемся изучать запросы, активно работаем на новых рынках, открываем торговые представительства. У нас уже 3 офиса в Китае, есть офисы в Японии, на Тайване, в Индонезии, Корее, в Африке, головной офис в ОАЭ. Стараемся быть максимально близко к потребителям, которым нужен уголь. А каждый офис — это еще и цифровые сервисы для потребителей, это склады, транспорт, возможность поставки разных объемов продукции, это гибкий подход и расширение линейки продуктов. Так что, несмотря на европейские санкции, мы нацелены не на сокращение, а на увеличение объемов продаж, что крайне важно и для страны, и для угольных регионов, и для наших сотрудников, для финансового благополучия шахтерских семей.
— Благополучие шахтерских семей и, если шире смотреть, угольных регионов зависит не только от зарплаты, но и от социальных инвестиций. За последние годы мы привыкли к тому, что угольщики активно инвестировали и в социальную сферу, и в экологию, что позволило снизить вред для природы, который так сильно раздражает общество. Не получится ли так, что в условиях роста расходов на логистику и производство тренд на «озеленение» угольной отрасли станет менее заметным?
— Вы правильно отметили, что «тренд на озеленение» отрасли связан с масштабными инвестициями, которые угольщики тратили на строительство очистных сооружений и систем пылеподавления на складах и в портах. СУЭК, кстати, всегда был лидером по внедрению очистных сооружений и практически не фигурировал в скандалах, связанных с ущербом природе. На рекультивацию почв, строительство очистных сооружений, современных фильтров для угольных станций, внедрение систем подавления угольной пыли и на меры по восстановлению природных ресурсов мы ежегодно тратим порядка 3 млрд руб. Из последних высокоэффективных проектов, которые реально способствовали изменению имиджа угольной отрасли, могу назвать строительство очистных для воды модульного типа на всех наших шахтах в Кузбассе, строительство электрофильтров на станциях в Красноярске, которые позволяют улавливать более 95,5% вредных веществ от сжигания топлива, замещение старых котельных теплом электростанций в Кузбассе, Красноярском крае и на Алтае, что позволяет снизить эмиссию парниковых газов на 1 млн тонн в год. И у нас нет никаких оснований снижать эти инвестиции, потому что это важно и для населения, и для регионов, и для наших потребителей во всем мире, которые сейчас тоже озабочены вопросами экологии. Это ведь общий тренд, он не связан исключительно с Европой или Америкой.
То же самое могу сказать и про социальные инвестиции. Если мы прекратим вкладывать в улучшение качества жизни на территориях присутствия, люди из шахтерских моногородов просто начнут разъезжаться, и тогда угольным компаниям никакой мировой спрос не поможет. Так что все наши программы по созданию благоприятной городской среды, поддержке ветеранов, молодежи и других незащищенных социальных групп, развитию социальной инфраструктуры будем продолжать.
— За счет каких резервов будут реализованы все эти планы? Международные финансовые рынки для российских компаний сегодня закрыты…
— Мы делаем ставку на внутренние ресурсы и повышение эффективности каждого из наших подразделений. Вообще, работа в разных сегментах экономики научила меня, что роль управленческих решений ни в коем случае нельзя недооценивать. Сейчас в компании инициирована большая работа по улучшению качества управления и снижения бюрократизации, хотим выйти по этому показателю на уровень самых эффективных мировых компаний. Это уже сказывается на финансовых результатах. Повышенное внимание уделяем системе обучения и оценки труда сотрудников, стараемся раскрыть творческий потенциал наших коллективов. Это практически неисчерпаемый резерв для роста и повышения эффективности.
Еще один важный для нас резерв — цифровизация и автоматизация производственных процессов. Это ключевой вопрос сохранения мировой конкурентоспособности. За время моей предыдущей работы в «Русагро» мы сделали эту компанию одним из мировых лидеров в области цифровых технологий, теперь аналогичные задачи стоят перед нами и в СУЭК.
Как видите, у нас очень много задач и в производственной, и в социальной, и в коммерческой сфере, нам унывать просто некогда. Мы и место в тройке крупнейших мировых поставщиков угля хотим сохранить, и улучшить жизнь в шахтерских регионах, и освоить новые виды продукции и новые рынки. Пока людям будет нужен надежный источник энергии и тепла, мы будем делать свою работу, добывать и доставлять потребителям уголь. Ведь именно польза для людей, а не санкции или их отмена, определяют будущее угольной отрасли.
Пользуясь случаем, хотел бы от имени нашей компании поздравить коллег с праздником, пожелать новых успехов и достижений, а главное — крепкого здоровья и семейного благополучия.
Фото: Пресс-служба АО СУЭК
Беседовал Александр Юдельсон
