Сложно поверить, но годовая инфляция в России по состоянию на начало апреля ослабла до 3,3%, тогда как всего месяц назад была 10,9%. То есть впервые за долгое время индекс потребительских цен опустился ниже целевого ориентира Центробанка в 4%. Можно ли считать это безусловным основанием для радости? С высоких трибун нам дают понять: в дальнейшем ситуация будет только улучшаться. В частности, к концу апреля инфляция ожидается меньше 3%, что правда.
А чего же ждать в мае, в июне, осенью? Очевидно, что нынешний позитив носит краткосрочный характер и не должен никого вводить в заблуждение. И нет тут никакой магии — всего лишь простая арифметика. В марте прошлого года инфляция составила в годовом измерении 16,7% (в апреле — 17,8%), увеличившись по сравнению с февралем на 7,6%. Если вычесть последнюю цифру из 10,9% (показатель февраля 2023-го), получится как раз 3,3%. И сейчас сработал «эффект высокой базы» той форс-мажорной, огненной весны 2022-го, когда из-за санкций резко ослаб рубль, произошел всплеск потребительского спроса, и в итоге ускорился рост цен практически на все товары и услуги. То есть нынешняя «победа над инфляцией» носит чисто арифметический характер. И профессиональные финансисты вполне отдают себе в этом отчет. Глава ЦБ Эльвира Набиуллина предупредила: «Это (снижение) будет отражать лишь выход из расчета годовой инфляции высоких значений на пике взлета цен в марте-апреле прошлого года, а не текущую инфляционную картину».
Проблема еще и в том, что данные Росстата категорически расходятся с личными ощущениями каждого, кто ходит в магазин за покупками. Ощущения одни, а статистическая инфляция абсолютно другая. И как быть с этим глобальным диссонансом? В нашей с вами картине мира, в нашем субъективном потребительском пространстве цены растут постоянно, с неумолимостью рока — из года в год, из месяца в месяц. А у государства (согласно его методикам подсчета) они не столь суровы и порой позволяют себе даже падать. То есть они-то свою инфляцию получают путем вычитания, а для нас она только растет — пусть и разными темпами.
Впрочем, тут дело еще и в предпочтениях обывателя, который, как правило, покупает одни и те же продукты в одном и том же магазине. Росстат же оперирует множеством компонентов — от стоимости билетов РЖД и авиатранспорта до детских молочных смесей. У основной массы рядовых потребителей набор приоритетной продукции достаточно узок. Например, в него не входят стройматериалы и бытовая электроника, дешевеющие в последнее время. А то, что огурцы подорожали на 58%, проезд на метро — на 8%, коммунальные услуги — на 13,5% (в связи с двойной индексацией тарифов в прошлом году), люди замечают сразу.
Но главное, что сегодня проинфляционные риски явно доминируют (в количественном и качественном плане) над факторами, работающими на снижение цен, — такими как стагнация платежеспособного спроса и сокращение объемов импорта. Ухудшаются условия внешней торговли, усложняется логистика, падает прибыль сырьевых экспортеров и объемы нефтедобычи, на рынке труда происходит перегрев, валютный курс рубля неуклонно ослабевает, тарифы ЖКХ растут, равно как затраты производителей (прежде всего в агросекторе) из-за подорожания комплектующих, сырья и материалов. Чтобы не работать себе в убыток, компании вынуждены повышать отпускные цены. Плюс с января повышены акцизы на табачные изделия и алкоголь, а также налоги для нефтяной отрасли (НДПИ — налог на добычу полезных ископаемых), а это чревато ростом цен на автомобильное топливо.
Доходов в государственный бюджет поступает все меньше, а разница между доходной и расходной частью увеличивается. Монетарным властям ничего иного не остается, кроме как наращивать внутреннюю денежную массу при недостаточном товарном покрытии. Наконец, реальные заработные платы россиян находятся в устойчивом противоходе с инфляцией, падая или в лучшем случае стагнируя. Эта тема неотделима от макроэкономического контекста. Скажем, если взять частный бизнес, сферу розничной торговли и услуг, в прошлом году оборот многих компаний сократился на десятки процентов. В условиях бесконечно растущих издержек работодатели вынуждены минимизировать вложения в фонд оплаты труда, урезать премии и бонусы, переводить персонал на сокращенный рабочий день или неделю. Об индексации зарплат на уровень инфляции и речи нет. И это — системные обстоятельства, которые играют на «длинной дистанции». Ровно та же драматическая системность неотвратимо присутствует в динамике потребительских цен. Это путь исключительно в одном направлении — вверх. Ну а резкое снижение — не более чем бумажные манипуляции статистических методик. К реальной жизни они не применимы.
